Безгласное королевство - Страница 4

К оглавлению

4

Вскипел тут бесшумно народ, стали то одну, то другую выпихивать, - бабы упираются, галки с крыш смеются, толку ни на грош. Взяли тут бабы дело в свои руки, пальцами туда-сюда потыкали, выхватили перекупку одну базарную, сырую бабеху в полтора колеса в обхвате... Подтащили к Федьке, головами показывают: честно, мол, выбирали, - болтливей ее ни одной сороки не было...

- Ну мать, - говорит Федька, - скидывай лишнее, лезь в котел. Да не бойся, не щи из тебя варить буду, только попаришься.

Перекупка туда-сюда метнулась, да не уйдешь. Подхватили ее бабы под рукоятки, тыквы у нее от волнения разболтались... Смехота!

- Да ладно уж, - смилостивился Федька, - сорочку на ей оставьте, и в сорочке искупается. Что ж нам на ее вдовий балык любоваться...

Бухнули ее в теплый котел, аж до колокольни брызги долетели. Окунул ее Федька раза три, выудил, крякнул, да на спине вон и выволок. Сушись, ласточка, навар в котле, подол на земле.

Размешал он варево, скомандовал всему населению - от короля до лохматого нищего - к котлу подходить, да каждому по чарке бабьей настойки - на кротовой костке - и поднес... Морщились некоторые, - скус-то не курочкой отдает, однако, говорить хочешь, - не откажешься.

И вот враз, чуть последнему грудному младенцу последнюю чарку хлебнуть дали, - весь базар заголосил-загалдел, аж до неба докатилось. А из лесу скотина да прочая живность откликается, - домой идут. - Разговор-то у них, всех, скотов, сразу и замкнулся: корова мычит, петух кукарекает, как по расписанию Божьему полагается.

Обступил тут народ Федьку кучей, король ему десятку сует, королева поясок, с себя снявши, презентует. А Федька-то тут, братцы, и онемел, опять вровень с бессловесной тварью в свое состояние вернулся...

Королева заахала, народ соболезнует: всех спас, а сам назад подался... Спрашивают его - нет ли для него, Федьки, особливого средства? А он, шут, только смеется, да на знаках что-то показывает.

Тут-то молодой королевич и пригодился: на пальцах-то он хорошо понимать стал.

- Вещь в том, - говорит, - что ежели эта баба, которую он искупал, с первого новолунья ради него трое суток добровольно молчать согласится, - тогда и к Федьке словесность навсегда вернется.

Подтащили тут мокрую перекупку, просят ее, умоляют, а она как раскатилась:

- Бабку ему под пятое ребро!.. Чтоб я? Да ради него? Ради срамника-то этого, который меня, стародавнюю вдову в натуральном виде при всех разбандеролил? Ни минуты не помолчу, ни полминуточки, ни вот на столечко...

И пошла кудахтать... Так весь базар и грохнул. Рассмеялся Федька, русой башкой тряхнул, через королевича объяснил: и без речи, мол, обойдусь, не привыкать стать! Королевское семейство да весь народ вызволил, - на королевскую десятку с товарищами выпью... А баба эта пусть мою разговорную порцию себе берет... Авось не лопнет!

4